Наперегонки со смертью - Страница 22


К оглавлению

22

С этими словами она вколола мне очередную дозу, и я поплыл на волнах препарата, вторгающегося в мою кровь. Но настроение было очень хорошее.

Я отходил почти счастливым.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго
22 год, 1 число 6 месяца, суббота, 10:04

Очнулся и некоторое время лежал тихо, не привлекая к себе внимания. Надо было обдумать ситуацию, в которой оказался. Хотя при таком «обилии» информации, хрен что удумаешь, кроме химеры. Однако… «Штирлиц, подумайте, — сказал Борман. Штирлиц подумал и ему это понравилось». Вот так и я, нравится мне сам процесс думанья после этой долгой тьмы без сознания и без думанья. Прав был де Карт: «я мыслю — значит существую». В конце концов, на философском факультете нас учили только одному — думать. Но это было раньше, во времена «исторического материализма». Сейчас со студентов тупо взятки берут. «Садитесь — пять. Профессор, может все-таки четыре? Сказал пять бутылок коньяка, значит — пять». И так, я мыслю — значит существую. Неоспоримая истина, и похер все основные вопросы философии. Тем, кто не мыслит — они не нужны уже. Какая разница существует этот мир только вместе со мной или существует также и без меня? Мне в этом смысле всё уже перпендикулярно и фиолетово, раз я это оценить не могу. Каждый человек в душе солипсист. Главное, разобраться на каком я свете сейчас и почему привязанный?

Зрение, кстати, порадовало меня сегодня: видел даже самые мелкие пупырышки на потолке. Не всё так плохо, как казалось. Стоило выгнать козу… Вот так вот, сломаешь пару раз шею и станешь не только толстовцем, но и истовым поклонником Диогена Синопского, которому для жизни ничего не было нужно кроме глиняной бочки.

Как-то знаменитый философ Платон увидел, как Диоген моет себе овощи на обед и попенял ему: «Если бы ты служил Дионисию, то тебе не пришлось самому мыть овощи». В ответ Диоген только грустно выдохнул: «Если бы ты, Платон, умел мыть овощи, то тебе бы не пришлось служить Дионисию». Почему же я, тоже вроде как философ, по крайней мере по диплому, всю свою сознательную жизнь «служил Дионисию»?

Что-то паршиво я сегодня думаю. Мысль скачет, как та коза по веткам. Информация… Необходима информация, а её нет.

К Диогену Синопскому, когда он стал уже знаменитостью Афин, как-то пришел один крендель и попросился в ученики. Диоген повёл того на рынок, выпросил у торговцев большую рыбу, сунул её в руки нового ученика и потребовал за собой носить. Новообретённый ученик два дня носил за Диогеном эту рыбу, пока она не протухла, потом выбросил её, обругал матерно Диогена и ушёл. Чрез месяц Диоген столкнулся с этим человеком на агоре и сокрушенно воскликнул при этом: «Такая маленькая рыбка разрушила такую большую дружбу». К чему это я? А к тому, что у девочек, что идут за мной в руках такая же рыба. Или эта рыба сам я?

Дверь со стуком распахнулась. Потянуло лёгким сквозняком.

Надо мной склонился человек очень похожий на Марчелло Мастрояни в молодости. Теперь понятно, почему медсестра вчера восприняла меня, как ничего из себя не представляющего мужчину. Куда уж нам, лапотным, если у них тут такие доктора…

— Вы доктор Балестерос, — спросил я его по-английски.

— Нет, я Люсиано Купер, — ответил тот на том же языке, — И даже не доктор, а всего лишь ординатор. Магистр медицины.

— Но мне сказали, что мой лечащий врач Балестерос.

— Правильно сказали. Доктор сейчас делает обход и скоро будет здесь. Тогда и сможете задать свои вопросы. А мое дело в настоящий момент у вас реакции проверить, чтобы доктор, когда придет, видел полную картину вашего самочувствия. Визуально видно, что вам лучше, но процедура, есть процедура, — при этом он отцепил от кровати жестянку и внимательно её рассматривал, потом прицепил её обратно на спинку кровати, улыбнулся и сказал. — Температура у вас в норме. Это очень хорошо.

Ага… Как же… Знаем.

Врывается врач в ординаторскую и кричит: «Больной перед смертью потел?» Ему отвечают: «Потел». «Очень хорошо», — довольно потирает руки врач и уходит. Ну, что за дурь сегодня мне в голову лезет? Захотелось поделиться этим с врачём, но спросил его за другое.

— Знаете, Лукиан, вы очень похожи на Мастрояни?

— Знаю, — спокойно ответил магистр медицины, не отвлекаясь от позвякивающего раскладывания своих орудий на столе за моей головой, — Меня из-за этого не приняли в театральный институт. А теперь поглядите сюда.

Врач помахал перед глазами никелированным молоточком.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго
22 год, 1 число 6 месяца, суббота, 11:25

Доктор Балестерос оказалась приятной на вид женщиной лет тридцати. С крупными чертами лица, которые её ничуть не портили. И очень пышными формами, утянутыми белоснежным халатом. Копна коротко остриженных черных волос была непокрыта ничем, вопреки обыкновению этого госпиталя, где весь виденный мною персонал был в либо в зелёных шапочках-таблетках либо в белых головных уборах, похожих на угнездившихся птиц.

Потому, как магистр Купер приветствовал её лишь небрежным кивком головы, я поначалу принял доктора Балестерос за очередную медсестру, пришедшую делать мне процедуру.

Пока она ковырялась в бумагах, я спросил Купера.

— А когда же я наконец-то увижу своего лечащего врача?

Тот уставился на меня, округлив глаза, и попытался что-то сказать, но женщина его опередила.

— Я уже здесь.

Мне стало неловко.

— Простите, сеньора, — промямлил я, коря себя за такой косяк.

— Сеньорита, — машинально поправила меня доктор Балестерос. — Сеньорита Мария Балестерос. Ваш лечащий врач. Доктор медицины.

22