Наперегонки со смертью - Страница 32

— Окса фон Штирлиц или по староземельному Оксана Кончиц и Ярина Бандера, по староземельному — Урыльник, были в нашем автобусе на Старой Земле и переместились на Новую Землю вместе с нами всеми. Но, в первый же день по приезду в Порто-Франко, несмотря на то, что они обладали суммой в шесть тысяч экю каждая, они отправились промышлять на панель, где влипли историю с похищением их румынскими цыганами из банды Флориана. Освободила их в тот же вечер Русская Армия. Вы должны, наверное, помнить тот инцидент две недели назад в «Живой розе».

Испанские правоохранители синхронно закивали головами, подтверждая, что такая информация у них есть.

— За этот проступок они были коллективом изгнаны и переселились в переселенческий кэмп Порто-Франко. Больше о них известий мы не получали. Ни Оксана, ни Ярина никогда не были моими женами, — продолжил я. — Более того могу поклясться на Библии, что я с ними даже не спал. Кстати по национальности они украинки.

— Да? — скосил на меня глаз коррехидор.

Посмотрев в свой блокнотик, как нерадивый студент в шпаргалку он выдал.

— На допросе Окса фон Штирлиц заявила, что она этническая немка с Казахстана, а Ярина Бандера назвалась русской. Я вам даже точно скажу ее фразу: «moskalika ja» и заявила, что перенеслась сюда из Москвы. Староземельной Москвы.

— По поводу Москвы она не врет. Они там обе занимались проституцией. Но этнически они украинки обе. И гражданки государства Украина. Причем Ярина западная украинка из тех земель что раньше, до вхождения в СССР, были под Австро-Венгрией и Польшей, там, где русских не любят.

— Я правильно понимаю, что вы не рветесь стать их представителем?

— Правильно. Допросите их, как следует, ибо врать под протокол им не впервой. У меня есть подозрение, что они входили в эту этническую банду и были наводчицами. Дело все в том, что они убыли из Порто-Франко орденским автобусом в конвое из московского протектората.

— Это в корне меняет дело, — произнес коррехидор. — Если у вас ко мне нет больше вопросов, то я поспешу. А то, как бы их не отпустили в Порто-Франко, как потерпевших.

— Не смею задерживать, — пробормотал я.

Коррехидор запрятал свой блокнотик обратно в «кунгуру», потом достал оттуда слегка початую пачку классической «Конкисты» и, приподнявшись, положил ее на тумбочку. Слегка задумался и вынул оттуда же металлическую зажигалку-турбо и присоединил ее к сигаретам.

— Салуд, — показал он мне приветствие республиканцев, приложив правый кулак к плечу, и торопливо ушел в сопровождении доктора Балестерос.

Я даже «спасибо» сказать ему в спину не успел.

— Ну что, вернемся к нашим баранам, — спросил я. — Как понимаю, допрос еще не закончен.

— Ну что вы стразу так, доктор, — усмехнулся в усы капитан-генерал. — Это у коррехидора допрос. А со мной так просто дружеская беседа.

И подмигнул мне правым глазом.

Мы оба рассмеялись, и атмосфера непринужденности возникла как бы сама по себе.

— Сеньора, — обратился капитан-генерал к медсестре, которая так и торчала все это время молчаливым соглядатаем в кубрике, — куда бы мы могли тут уединиться для того чтобы с доктором Волынски просто перекурить. А то я не могу смотреть, как молодой человек мучается от никотинового голода.

— Курить вредно, — отрезала медсестра.

— Жить вредно — от этого умирают, — вставил я свое возражение в борьбе за свои права. — И вообще вы отстали от последних веяний мировой медицины. Сейчас даже после операции на легкие первым делом после вывода из наркоза больному дают пару раз затянуться, чтобы не вызывать у его организма дистрес.

Медсестра стояла как партизан на допросе в Гестапо.

Повернулся к генералу и развел руками.

— Придется нам как кадетам смолить в общественном сортире.

— Вот еще, — возразил глава местной милиции. — Мне это не по чину.

При этом выразительно посмотрел на медсестру, сощурив правый глаз.

Возникла пауза, в которой нахмурившаяся медсестра сдалась первой.

— Разве что в патио внутреннего дворика, — выдавила она из себя.

— Идет, — согласился мой собеседник. — Но желательно чтобы там была тень.

— Да хоть на улице, — добавил я. — Курительного салона нам не требуется. Можем и просто так пройтись.

Сигареты, которые мне пожертвовал алькальд, оказались староземельным «Винстоном». Неплохо. Прихватив пару штук, я воткнул их в початую мягкую пачку «Конкисты», подаренную коррехидором. Уместил все это вместе с зажигалкой в карман больничной пижамы и сказал, натягивая больничные тапки.

— Я готов.

— Сеньор Волынски, — наставительно заявила медсестра, — помните, что вам нельзя резко наклоняться и вертеть головой по сторонам.

— Всенепременно, сеньора. Никакого нарушения режима. На том и стоим.

Медсестра провела нас широкой лестницей на первый этаж, где мы прошли мимо пищеблока во двор, огороженный с трех сторон госпитальными корпусами. Посередине двора стояла деревянная беседка в стиле китайской пагоды, оборудованная не только столом с лавками, но и ящиком с песком в качестве пепельницы. Видать это сооружения активно использовалась в качестве курилки госпитальным персоналом. Но сейчас там никого не было.

— Можно мне с вами покурить, — вдруг заявила медсестра, когда мы с капитаном расселись на теневой стороне беседки.

— Курить вредно, — вернул я этой стерве ее же сентенцию. — Особенно для женского организма.

— Тем более что мы курим очень крепкий табак, — подмигнул ей генерал.